Когда я вспоминаю людей, которые меня ненавидели или ненавидят, понимаю, что можно найти общее объяснение их чувству. Прежде всего, такие люди никогда не бывают беззаботными, равнодушными, пассивными. Мне кажется, их ненависть - это выражение большой, постоянной неутоленной мечты, какого-то томления и неисполнимого желания, какой-то отчаянной амбиции. Я вижу в их ненависти выражение внутренней силы особого рода, то и дело куда-то толкающего своего обладателя, куда-то влекущей, и которая им не по плечу.



Я решительно не согласен, что ненависть - это просто отсутствие любви или человечности, душевная пустота. Напротив, в ней много общего с любовью. Как влюбленный тоскует по любимой и не может без нее жить, так и ненавидящий тоскует по ненавидимому. Поэтому ненависть, как и любовь, можно считать выражением тоски по идеалу, хотя и тоски извращенной.



Люди ненавидящие переполнены постоянным, неискоренимым и, разумеется, несоразмерным действительности чувством обиды. Их словно мучит жажда бесконечного почитания, уважения, любви, и они вечно терзаются от того, что окружающие не только неблагодарны, но и непростительно к ним несправедливы. Не просто не почитают и не любят, как должны бы, а пренебрегают ими, хотя бы только в воображении ненавидящих. В подсознании таких людей скрывается ложное чувство, что они - единственные обладатели истины и всех добродетелей. Поэтому каждый их них ждет от окружающих признания, безусловной преданности, даже слепого послушания. Они хотят быть центром мира и ощущают постоянное раздражение и отчаяние от того, что мир не видит в них своего центра, не признает их особых достоинств, более того, часто вообще не замечает, а если и замечает, то посмеивается.



Причину своих неудач ненавистник меньше всего склонен видеть в себе самом и в своей непомерно завышенной самооценке. По его мнению, во всем виноват зловредный мир. Но ведь это виновник слишком абстрактный, неопределенный, неуловимый. Значит, виновника необходимо персонифицировать, потому что ненависть - совершенно конкретное возмущение души, оно требует конкретную жертву. И тогда ненавидящий придумывает живого противника. Разумеется, виновник этот всего лишь "козел отпущения грехов", в сущности, случайный и потому легко заменимый.



Для ненавидящего сама ненависть важнее, чем ее объект, поэтому он способен легко и быстро менять свои жертвы, хотя в его отношении к ним от этого ничего не меняется. Это вполне понятно: он не вынашивает свою ненависть именно к этому человеку, просто данное конкретное лицо представляется ненавистнику главной преградой на его пути к признанию окружающими, более того, к отождествлению ненавистника с истиной и порядком в мире.



Ненависть к ближнему в таком случае можно назвать физиологически материализованной ненавистью к Вселенной, которая воспаленным воображением воспринимается как причина собственной несостоятельности. Не менее важно еще одно наблюдение. ненавистник не умеет улыбаться, а только гримасничает. Не способен весело шутить, а только кисло ухмыляется. Ему не знакома истинная ирония, потому что он не способен иронически относиться к самому себе. А ведь смеяться от всей души может лишь тот, кто умеет смеяться над собой.



Ненавистник лишен удовольствия видеть себя как бы со стороны и замечать, как он смешон. Некоторые его особенности просто бросаются в глаза. Например, отсутствие чувства меры, способности сомневаться и вообще копаться в своей душе, способности осознавать недолговечность всего на свете, в том числе и самого себя. Поэтому ненавистнику не знакома мысль об абсурдности мира и человеческого существования, он не видит своей ограниченности или доли своей вины. Ненавистник не в состоянии правильно представить меру своих прав и возможностей, меру того признания, на которое он может реально надеяться. Он хочет, чтобы признание его миром не имело бы границ. Он не понимает, что право на свое признание надо добывать поступками. Напротив, он считает, что такое право дано ему от рождения, раз и навсегда, никакими пределами не ограничено. Короче, ненавистник думает, что ему выдан постоянный билет на вход куда угодно, в том числе и на небо. А если кто-нибудь осмелится его билет проверить, он воспримет контролера как заклятого врага. При таком образе мыслей ему, ясное дело, приходится все время на кого-то обижаться и сердиться: ведь он не получает ту нескончаемую череду похвал и наград, на которые рассчитывает. Еще я заметил, что вину за свою озлобленность ненавистники перекладывают на весь белый свет.



Мотором их злобы является чувство, будто другие люди лишают их того, что им предназначено судьбой. В этом они похожи на капризных избалованных людей.



(с )Вацлав Гавел.